Как российскому зрителю смотреть выставку скандинавской графики в Британском музее

Выставка «Скандинавский нуар: графика от Эдварда Мунка до Маммы Андерссон» объединяет и страны, и эпохи через произведения одного медиума: тут представлены работы на бумаге художников из Исландии, Норвегии, Финляндии, Швеции и Дании с 1944-го (года смерти Эдварда Мунка) по настоящее время. Музей задает предельно понятный ракурс — «меланхолию, вызванную долгими зимами», — и в то же время почти не ограничивает темы: местная мифология, права коренного народа саамов, глобальное потепление, политическое искусство 1970-х, отношения с природой, одиночество и (конечно) смысл жизни. Всего в одном зале музея удачно размещены десятки техник: от масштабной абстрактной акварели Олафура Элиассона (созданной специально для выставки) до гиперреалистичной работы углём Сверре Маллинга, от гравюры Рагнара Кьяртанссона (такая же есть в коллекции Метрополитен-музея) до шелкографий, фотографий, работ чернилами, графитом, карандашом и далее по списку. Впрочем, поражает не столько разнообразие художественных подходов, сколько неразрывная связь стилей и идей внутри каждого из них.

Передо мной, как перед российским зрителем, выставка неожиданно поставила другой вопрос — может ли эта связь проявиться в искусстве российского севера? Встали бы в этот ряд работы художников из мурманской резиденции ЦСИ «Сияние», салехардской «Полярис» или сибирских самоорганизаций вроде СССХ или «Ядро»? Перебирая воспоминания, я обнаруживаю множество параллелей. 

Почти монохромный офорт финского художника Ли Игнатиуса, где современная, но неизменная северная природа представлена в духе немецкого романтизма, напоминает работы красноярской художницы Элины Гусаровой, выпускницы Школы Родченко. Образ прогулки сквозь безграничное снежное пространство шведской художницы Бритты Маракат-Лаббы вызывает в памяти работы Янины Болдыревой из Новосибирска, показанные на SCAN Fair в 2024 году. Вибеке Слингстад из Норвегии противопоставляет привычному нордическому пейзажу яркие, масштабные рисунки цветов и растений — похожим образом работает Анастасия Рыбакова из Красноярска. За этим перечислением стоит еще ряд примеров, подтверждающий то ли неразрывность географических связей искусства, то ли реальное главенство «меланхолии, вызванной долгими зимами» над всем остальным.

Предложенный нами взгляд на выставку — лишь один из возможных ракурсов знакомства с ней. «Скандинавский нуар: графика от Эдварда Мунка до Маммы Андерссон» ставит перед зрителем не только геокультурные вопросы, как большинство текущих выставок в Лондоне, но и представляет важное исследование графического искусства на протяжении восьми десятилетий.