«Распознавания» Уильяма Гэддиса и тайная история механического пианино

На книжных прилавках появился русский перевод романа Уильяма Гэддиса «Распознавания» — произведения, хоть написанного на разрезе XX века, но впитавшего дух столетия целиком: какофония скрывает прочную структуру, сложности при чтении вторит сатиричность рассказанного, автор скрывается за персонажами, которым позволяет слишком много, а магистральными линиями являются фиксация кризиса культуры, одержимость подделками и фаустовская дилемма человека техноэры. Это один из важнейших романов последних ста лет, если вкратце. Но сейчас я хотел бы упомянуть один из лейтмотивов творчества Гэддиса, который появляется в его работах на протяжении полувека (в «Распознаваниях» в том числе), став буквально навязчивой мыслью и основополагающей метафорой увиденного за жизнь. Это феномен механического пианино, или пианолы.

Автоматизированные инструменты, в общем-то, не являются новшеством для технологичного двадцатого столетия. Впервые нечто подобное появилось в XVIII веке (эпохе развития часового дела и появления мануфактур), но на стыке XIX и XX веков пианолы стали захватывать мир — устройства, внешне выглядящие как классические пианино, но воспроизводящие звук механически, с помощью прокручивающихся внутри валиков, оказались популярным предметом обихода. Да что там, казалось даже, что именно это — будущее музыки и способ сохранения классики, которая обычно требовательна и затратна. 

Сама идея преобразования любого музыкального произведения, от песенки до концерта, в серию отверстий на чистом валике некоторым виделась очень захватывающей. Но Гэддис зацепился за другую нить, обратив внимание на поэтику машин и непрекращающееся движение. Писателю было важно не что мы делаем, а почему делаем.

Гэддис увидел в явлении пианолы упадок музыкальной культуры и перевод ее в развлекательный формат, утрату актуальности и обретение репродуцирования, откуда недалеко и до позднейших симулякров Бодрийяра. Впервые он заинтересовался этой темой в конце 1940-х, а в 1951-м в The Atlantic вышла статья Stop Player. Joke No. 4. В дальнейшем Гэддис начал собирать материал для отдельной книги на эту тему (она вышла уже после смерти Гэддиса под названием «Агония агапе»), видя вокруг себя все больше того, что для него олицетворяла пианола: механистичность, дегуманизацию, стерильность и повторяемость, превращение искусства в товар.

Способ борьбы? Контролируемый хаос, когда остовы заданных структур размываются творческим напором. Таковы, например, романы Уильяма Гэддиса, являющимися подвидами художественной энтропии и требующие живого внимания. Первый, «Распознавания», в основе своей содержащий фальшивку; второй, JR, макрокосм диалогов о творчестве и бизнесе, «Плотницкая готика» — своеобразное упражнение в стиле. 

И хоть век механического пианино был относительно недолог (производство их схлопнулось с финансовым кризисом 1929 года), но вопросы, которые оно поставило перед культурой, остались и будто бы предстали в новом свете в последние годы с использованием ИИ-механик. Не намереваясь давать оценку, лишь подмечу, что Гэддис сам временами работал как некий вид искусственного интеллекта: благодаря непомерной эрудированности и пластичности ума он связывал в одном нарративе совершенно отличные друг от друга пласты культуры и мира, начинающие работать на его сверхидею и наводя на ответы (но не всегда). 

Так что же остается нам — тем, для кого механическое пианино превратилось в музейную утварь, максимум, в предмет любопытства? Зачем вообще это все написано? Вероятно к тому, что вещи могут меняться, а тревоги остаются. Возможно затем, что ничего не ново под луной, ведь пианолу когда-то по функционалу заменил радиоприемник, а теперь ее функции выполняет любая портативная колонка. Но все еще остаются вопросы. Поэтому остается и литература. Поэтому все еще надо читать Гэддиса и дивиться новым тропам и решениям — даже если они были проложены полвека назад.